Истребительные эскадрильи корпуса морской пехоты США перевооружались «Корсарами» по мере поступления самолетов. Из США на Тихий океан прибывали новые подразделения, сменяя оснащенные «Уайлдкэтами» эскадрильи. Вслед за эскадрильей VMF-124 в Юго-Восточной Азии появились эскадрильи VMF-213, -121, -112, — 221, -122 и VMF-214. Последней в начале июля «Корсары» получила VMF-123, с этого момента все истребительные подразделения корпуса морской пехоты США воевали только на «Корсарах».
В бесчисленных воздушных боях летчики этих эскадрилий сбили большое число японских самолетов, многие пилоты стали асами. Эскадрилья VMF-213 майора Бритта прибыла в Эспириту-Санто 2 марта. Тогда на вооружении подразделения еще находились «Уайлдкэты», но в первый боевой вылет летчики подразделения пошли уже на «Корсарах». Капитан Джеймс Н. Капп по количеству сбитых самолетов (13 побед) стал третьим в эскадрильи. Капп трижды совершал «туры» в пекло воздушных сражений над Тихим океаном.
Шансов полетать на новом истребителе фирмы Чэнс-Воут у нас было немного. «Корсарами» на Гуадалканале была вооружена всего одна эскадрилья, ощущалась острая нехватка запасных частей — ближайший склад находился на территории Соединенных Штатов. Нам выделили для переучивания три аэроплана, но вскоре все они оказались прикованными к земле из-за проблем с запасными частями. Мы прибыли на юг до зубов оснащенными узлами и агрегатами к «Уайлдкэтам», из них ничего, даже стартеры к двигателям, не годилось для установки на «Корсар». Лейтенант Хэртсок и лейтенант Кюн из эскадрильи VMF-124 предоставили нам всю возможную информацию об опыте боевого применения новых истребителей. С их помощью, а также после упорного изучения инструкций, мы вскоре сумели ощутить себя достаточно компетентными для пилотирования «Корсаров» летчиками.
После успешной сдачи зачетов на знание материальной части и инструкций по технике пилотирования нас направили на Новую Каледонию за новенькими истребителями. Самолеты доставил из Штатов небольшой авианосец, ни один «Корсар» еще не был облетан после океанского перехода корабля. Как только истребители перевезли на аэродром Тонтоута-Филд, о. Новая Каледония, у нас начались проблемы. Выяснилось, что никто из механиков толком не знает как обслуживать истребители F4U. Через неделю был получен приказ возвращаться на Гуадалканал, мы смогли принять только шесть из 28 доставленных авианосцем «Корсаров».
Гуадалканала мы достигли 1 апреля, действовать нам предстояло с «взлетно-посадочной полосы № 1». Четырнадцать изрядно потрепанных «Корсаров» нам передали из эскадрильи VMF-124. Осмотрев их, большинство пришло к неутешительному выводу: должно очень сильно повезти, чтобы от земли оторвалось хотя бы восемь из четырнадцати «Корсаров».
Первым делом мы занялись изучением географии центральной части архипелага Соломоновы острова — процесс был достаточно простым, поскольку каждый остров имел неповторимую индивидуальную конфигурацию. Знать район боевых действий следовало хотя бы для того, чтобы в случае чего не совершить вынужденную посадку на территории, контролируемой японцами. Японские гарнизоны островов были малочисленны, располагались они, чаще всего, на побережье. Тогда японцы еще доминировали в северной и западной частях Соломонов. Через весь архипелаг, от Гуадалканала до Бугенвилля, пролегала «Щель» — пролив длиной 350 миль и шириной 70 миль. В южной части Щели лежал Гуадалканал с авиабазой Хендерсон-Филд и истребительными полосами. Еще один наш аэродром находился на острове Русселл, лежащим в 70 милях от Хендерсон-Филда. Затем шла группа островов Новая Джорджия, здесь на острове Мунда также имелась взлетно-посадочная полоса. Дальше шли острова Рендова, Коломбангара, Велла-Лавелла, Шортлэндс и, наконец, Бугенвилль. В северной части Щели находились Тулаги-Харбор в группе островов Флорида, остров Сан-Кристобаль с портом Роката-Бэй. Бугенвилль вызывал особый интерес — здесь находился крупнейший на Соломонах японский аэродром в Кахили. В заливе рядом с аэродромом имелись причальные сооружения, из этого залива осуществлялось снабжение всех японских гарнизонов в архипелаге. На острове Балалди, расположенном в заливе, была построена взлетно-посадочная полоса для истребителей.
Пропагандистский снимок истребителя майора Вейссенбергера. Воздушный винт только начал раскручиваться, у левой опоры шасси с огнетушителем в руках стоит механик. Обратите внимание на заклеенные лентами пулеметные порты в передней кромке крыли. Тканевые ленты предотвращали попадание пыли в стволы пулеметов па рулежке и взлете. Створки капота двигателя полностью открыты, чтобы предотвратить перегрев мотора на взлете.
Майор Бритт учил нас тактическим приемам, стандартным для любой истребительной эскадрильи авиации корпуса морской пехоты, тем не менее своя интерпретация в тактике существовала в каждом подразделении. Различия касались прежде всего дисциплины полетов, методам руководства боем со стороны командира. Летный состав эскадрильи VMF-213, пожалуй, готовился к бою дольше, чем в любом другом истребительном подразделении корпуса морской пехоты США, переброшенном на Соломоновы острова. Мы успели хорошо слетаться. Пара держалась в воздухе, словно единое целое. Мы знали чего ждать от каждого летчика. Ведомый должен абсолютно доверять своему командиру. При полете ночью или в плохую погоду самолет ведущего является для ведомого единственным пилотажным инструментом. Обязанность ведомого беречь в бою ведущего пуще себя.
В нашей эскадрилье имелось 30 летчиков, три звена по восемь пилотов в каждом плюс запасные летчики в каждом звене. Звено делилось на две четверки. Из-за нехватки самолетов и особенностей боевых действий мы чаще всего летали на задания четверками. Позже, по мере удовлетворения потребностей в «Корсарах», изменился характер воздушных операций, они приобрели больший размах. В наряд на день стали выделятся все три звена эскадрильи, тем не менее мы не разу не летали группой, в которой было бы больше 16 «Корсаров». Теперь стала проявляться другая причина, ограничивающая масштабы действий эскадрильи: мы имели достаточно истребителей, но мало летчиков! Боевой порядок четверки имел ярко выраженное пространственное положение. Ведомый командира четверки летел сзади ниже со сдвигом вправо относительно самолета ведущего. Вторая пара шла в таком же строю сзади и ниже первой, со сдвигом влево относительно ведущей пары. Подобное боевое построение обеспечивало летчикам хороший суммарный обзор воздушного пространства по всем секторам.
При выполнении заданий по сопровождению бомбардировщиков на первый план выходила дисциплина полета. Вариантов построения группы истребителей сопровождения существовало несколько. Наибольшее внимание уделялось защите тяжелых самолетов от атак сверху и из задней полусферы. Иногда выделялись самолеты для отражения вероятных лобовых атак, в этом случае группа прикрытия занимала место как можно ближе к охраняемым самолетам выше и ниже их. Открывать огонь разрешалось только когда противник подойдет вплотную. Ни в коем случае не разрешалось преследование выходящих из атаки истребителей противника, даже если они были подбиты или горели. Для настоящего летчика-истребителя наблюдать как из-под носа ускользает почти сбитый самолет противника — огромная мука. Нельзя сказать, что у звена, которое прикрывала бомбардировщики на удалении 1000–2000 футов работа была более увлекательная, чем у пилотов группы непосредственного сопровождения. С одной стороны им разрешалось первыми атаковать приближающиеся самолеты противника, с другой — запрещалось ввязываться в длительный воздушный бой или преследовать выходящих из боя японцев. Мне достался надежный истребитель, за которым очень хорошо следили закрепленные за самолетом техники. Так, двигатель моего «Корсара» проработал без переборки более 300 часов, хотя повсеместно моторы чистили после 60-часовой наработки. Лишь однажды, в первом боевом вылете, меня подвел карбюратор, после чего мотор встал. В то утро перед нами стояла задача прикрыть медлительные пикирующие бомбардировщики «Даунтлесс» в налете на остров Мунда. Скорость бомбардировщиков не превышала 120 миль/ч, нам же, чтобы удержаться в одном строю с «Даунтлессами» пришлось почти полностью убрать газ. Через два часа такого полета карбюратор двигателя моего истребителя вышел из строя. Я потерял несколько тысяч футов высоты и массу времени, прежде чем смог запустить двигатель. Все это время ведомый страховал меня от возможных атак неприятеля.
25 апреля майор Пейтон повел свое звено на штурмовку острова Мунда. По пути домой он обнаружил примерно в 10 000 футах выше большую группу японских истребителей и бомбардировщиков. Наши истребители были вынуждены атаковать, еще не успев набрать высоты — противник заметил «Корсары». Первым атаковал лейтенант Эскарт из второй четверки, лейтенант Пик подбил одного «агрессора», прежде чем его самолет получил попадание в двигатель. Пику пришлось выйти из боя, после чего взять курс домой. Майор Пейтон и лейтенант Веддер (6 побед) не теряли надежды набрать высоту. При выполнении этого маневра самолет Веддера был сбит. Лейтенант выпрыгнул с парашютом, вернулся он в эскадрилью через несколько дней со сквозным пулевым ранением в бедре. Майор Пейтон вернулся домой как положено — по воздуху на «Корсаре», но в его самолете насчитали 82 пробоины. Пейтон с парнями сорвал налет группы бомбардировщиков, которые сопровождали семь истребителей «Зеро».
11 мая нам на смену прибыла эскадрилья VMF-124, по этому поводу мы устроили хороший праздник. Штабисты приказали угомониться к полуночи. Тем не менее, на утро самые стойкие сильно «болели» — слишком долго мы жили на крекерах и прочих «вкусностях» из рациона «К», отвыкли от настоящей пищи, но и от живительной огненной влаги конечно.
После шестинедельного отдыха в Австралии эскадрилья VMF-213 снова вернулась на Гуадалканал — второй тур на войну. Капитан Капп продолжает:
Мы знали, что скоро начнется кампания за острова Рендова и Мунда, а нам предстоит принять в ней самое живое участие. Теперь мы меняли парней из эскадрильи VMF-124. Командование предоставило нам две недели на подготовку к предстоящим боям. С тех пор как мы покинули Гуадалканал, здесь появилось много новых, только с завода, истребителей. Среди переданных нам эскадрильей VMF-124 «Корсаров» имелось всего несколько старых самолетов. Новые «Корсары» перегонялись на Гуадалканал с Новой Каледонии. Каждый летчик получил по «собственному» истребителю, за которым были закреплены постоянные механики. Один из наших сержантов, Дон Бармэнн, придумал каждому самолету свое имя и разработал дизайн «наскальной живописи». О таких картинках можно было лишь мечтать. Гас пожелал, чтобы на борту фюзеляжа его самолета красовался суслик, Пончо попросил орла, а Треффер, самолет которого постоянного ломался, захотел строптивого дракона.
Ежедневные дожди нейтрализовали японские аэродромы в Мунде и в Коломбангаре. Таким образом, когда десант морской пехоты высадился на Рендове японцам пришлось летать с их Кахили. Американская авиация действовала над Рендовой и Мунда. Перед нами стояла задача не допустить самолеты противника к районам высадки десанта. Проблему представляло значительное удаление, 200 миль, района патрулирования от аэродрома базирования. Полет к району патрулирования и обратно занимал полтора часа, а весь полет — более четырех. В день эскадрилья совершала не более трех вылетов на патрулирование.
Несмотря на то, что я постоянно летал на задания, контакта с противником установить не мог. Японцы появлялись, когда самолетов нашего звена в районе патрулирования не было, мы в это время или взлетали, или садились. Скоро наше звено осталось единственным в эскадрилье, ни разу не вступившим в бой с противником. Ситуация беспокоила командира эскадрильи майора Грегори Вейссенбергера (5 побед). Командир считал, что на счету каждого летчика должна быть хотя бы одна групповая победа, вместе с тем он не жаждал появления в его подразделении «героев» с индивидуальными победами. Нам «всего-то» требовалось оказаться в нужное время в нужном месте. Что же касается «героев», то летчики с внушительным списком личных побед очень хорошо выглядят на бумаге где-нибудь вдали от района боевых действий. Обычно, погоня за личным успехом осложняет отношения между пилотами, в то время как истребительное подразделение может эффективно действовать только единой командой.
Наши торпедоносцы и пикирующие бомбардировщики мало отвечали требованиям, которые к ним предъявляла война. Почти в каждом боевом вылете они несли потери от зенитного огня, а в воздушных боях тихоходные и неманевренные аэропланы не имели шансов противостоять вертким «Зеро». 17 июня мы эскортировали группу бомбардировщиков в налете на аэродром Кахили. С Кахили японцы транспортными самолетами перебрасывали подкрепления на остров Мунда. В том вылете все мой наличные силы состояли из трех самолетов: собственного, Теда (ведомый) и сержанта Ходди. Действовать тройкой гораздо сложнее, чем четверкой.
«Корсар», летевший ниже нас попал в переделку — к его хвосту прицепился «Зеро». Мы с Тедом удачно спикировали, от наших очередей вражеский истребитель загорелся. Чтобы не столкнуться с обломками «Зеро» нам пришлось разомкнуться. В результате мы потеряли друг друга. Затем я увидел как «Зеро» атакуют группу торпедоносцев TBF и пикирующих бомбардировщиков SBD. Других наших истребителей поблизости не было — я устремился на выручку. Три японских истребителя решили позаботиться об одиночном «Корсаре» — то есть обо мне. Приманкой в собачьей свалке послужил мой самолет. Один японец довольно быстро зашел мне в хвост и сблизился на дистанцию стрельбы. Резким движением по курсу и крену одновременно мне удалось избежать опасности. «Зеро» снова зашел в хвост, я опять извернулся. Так повторялось несколько раз. Зная, что «Корсар» имеет лучшие скоростные характеристики, японцы стремились не дать мне возможности пикированием выйти из боя. К трем «Зеро» подошла помощь, теперь карусель со мной крутила восьмерка японских истребителей.
Тем временем над бомбардировщиками вились еще два «Зеро». Один из «Зеро» неосторожно подошел к бомбардировщику слишком близко. За японцем потянулся шлейф дыма — воздушный стрелок бомбардировщика не промахнулся. Самолет сначала скрылся в облако, но тут же вывалился из него уже в виде пылающего факела. Второй «Зеро» повернул в сторону Кахили. Я сумел выкрутиться, сблизился с бомбардировщиками. С ними я летел до контролируемой американцами зоны, после чего взял курс домой.
После каждого полета мы делали доклад приданному эскадрилье офицеру разведотдела лейтенанту Харрисону. Он собирал воедино и анализировал всю информацию, тем не менее ему довольно часто не удавалось восстановить действительную картину воздушного боя. Наши рапорты противоречили друг другу.
Оружейники снаряжают патронные ящики трех «Браунингов» левой плоскости крыла «Корсара», Гуадалканал. Самолет принадлежит или эскадрилье VMF-213, или VMF-124.
Звено истребителей F4U-1 «Корсар» из эскадрильи VMF-215 в полете недалеко от побережья Гавайских островов, начало 1943 г. Кэптен Роджер Конэнт вспоминал: «Мы перегнали наши истребители с расположенной на Гаваях авиабазы Барберс-Пойнт на Мидуэй. «Корсары» имели в концевых частях плоскостей крыла 50- галлонные топливные баки. Мы их использовали при длительных полетах. На Мидуэе мы получили возможность в течение трех месяцев освоить «Корсары», ранее у нас не было времени вдоволь полетать ни новых истребителях».
30 июня 1943 г. моя четверка в составе лейтенантов Брауна, Вотау, Споиди и меня самого, взлетела в 11.15, мы взяли курс на Рендову, чтобы перехватить группу из 30 японских самолетов. Мы набрали высоту 25 000 футов, в период времени с 12.15 до 13.00 мы не обнаружили ни одного самолета противника. Высадка десанта на острова Рендова шла без помех со стороны японской авиации. Мы благополучно приземлились на Гуадалканале, где оставались вблизи своих самолетов в ожидании приказа на взлет. В 13.50 стало известно, что летчики эскадрилий VMF-221 и VF-11 установили контакт с самолетами противника. В 15.45 моя четверка и четверка лейтенанта Шелтона Хэлла (Хэлл, Шо, Морган и Джонс) получила команду на взлет, перед нами поставили задачу прикрыть корабли и транспорты в районе острова Рендова. Четверка Хэлла взлетела через три минуты после моей. Мы набрали высоту 15 000 футов, оставались в районе патрулирования до 16.45. Противник появился на высоте 8000 футов, японские самолеты шли по направлению к кораблям. Мы изготовились к атаки, но из-за облачности неприятеля не обнаружили. По радио нас предупредили о появлении восьми гидросамолетов противника, но мы их также не смогли найти. Мы безуспешно занимались поиском японских самолетов в течение полутора часов. На базу вернулись в 19.15.
Пока мы выполняли первый полет, по тревоге в воздух поднялись самолеты майора Вейссенбергера, кэптена Клоаки, лейтенантов Томаса, Дрэйка, Дефабио, Гэрисона, Макклири и Боэга. Они взлетели непосредственно перед нашей посадкой. Четверка Вейссенбергера вышла к Рендове на высоте 26 000 футов в 14.45. Четверка Дефабио взлетела на пять минут позже группы майора, но соединится с Вейссенбергером не сумела. Над Рендовой Дефабио вызвали по радио, сообщив о самолетах противника. Лейтенант снизился до высоты 8000 футов, где обнаружил пару «Зеро». Дефабио атакой слева сверху сбил ведущего неприятельской пары. Самолет Дефабио оторвался от группы, он сам был атакован множеством «Зеро», но сумел унести ноги. Затем к Дефабио присоединился лейтенант Гарисон, после чего они вдвоем вернулись на базу.
Майор Вейссенбергер вместе с лейтенантами Томасом и Гэрисоном атаковал летевшую ниже группу из 15–20 «Зеро». Майор сбил три японских истребителя, прежде чем был сбит сам.
Третий «Зеро» Вейссенбергер сбил в лобовой атаке. И американский, и японский летчик открыли огонь одновременно. «Зеро» сначала загорелся, а потом взорвался в воздухе. «Корсар» также запылал, но Вейссенбергер сумел выпрыгнуть из горящей машины на высоте 800 футов. Парашют раскрылся у самой воды, к счастью майор приземлился у самого борта американского эсминца, через несколько дней летчика доставили на Гуадалканал. Вейссенбергер, получил ранения средней тяжести — после прыжка его покалечил стабилизатор собственного самолета.
Теперь наша работа стала сравнительно легкой. Вместо обычных трех ежедневных полетов на патрулирования мы стали выполнять два. В эскадрильи ощущался некомплект летчиков, поэтому лишние самолеты у нас позаимствовали другие подразделения. Пришла очередь десанта на остров Мунда. До конца очередного тура мы потеряли еще два самолета. Их сбили, когда нас подняли на отражение налета японских пикирующих бомбардировщиков. Мы подошли слишком поздно, не успели набрать высоту. Японцы воспользовались ситуацией, один «Зеро» прошил очередями «Корсар» Теда от хвоста до носа. 26 июля доктор Ливингуд запретил все полеты по причине полной физической измотанности летчиков.
После очередного восстановительного отдыха в Сиднее, эскадрилья получила пополнение и была опять переброшена на Гуадалканал. В должности командира эскадрильи майора Вессенбергера сменил майор Дж. Р. Андерсон. Капитан Капп продолжает:
На Мунде наши прекрасно расписанные самолеты собрали в «общий котел». Теперь на них летали разные летчики из разных эскадрилий. Одно это способно поразить привыкавшего к своему самолету, как к живому существу, летчика, но когда один их механиков поинтересовался у нас куда на самолете заливать бензин и масло…Мы были очень близки к тому, чтобы собрать манатки и свалить домой в Штаты. На базе имелось всего несколько добросовестных механиков, но они всегда были заняты на самолетах фирмы Грумман, а наши маленькие «птички» остались без должного надзора. Самолеты быстро заросли грязью. Наши «Корсары» медленно умирали. Морская пехота готовилась к очередному прыжку по Соломоновым островам. Следующим объектом был выбран Бугенвилль. Чтобы противодействовать японской авиации, действовавшей с Кахили и Балали нас перебросили на остров Мунда. Еще одна полоса для истребителей была построена в Велла-Лавелла. Аэродром японских бомбардировщиков в Коломбангара теперь оказался совсем рядом, но теперь противник им почти не пользовался. Здесь базировалось лишь несколько гидросамолетов, обнаружить которые днем не имелось ни малейшей возможности. Ночные налеты гидропланов доставляли беспокойство нашим войскам, несколько раз гидроавиация бомбили аэродром на острове Мунда. Ночных тревог добавляли челночные рейды японских бомбардировщиков, мы их прозвали «Washing-machine Charlie» — стиральная машина Чарли.
Теперь моим ведомым летал Уэлли, вторую пару четверки составили Звери и Стюарт. Парни еще не разу не побывали в воздушном бою. 17 сентября мы патрулировали над Велла-Лавелла, когда по радио нас предупредили о появлении прямо по курсу большой группы японских самолетов.
Верхняя граница прерывистой облачности находилась на высоте 18 000 футов. Мы начали набирать высоту над южной оконечностью острова, пробивая на пути облака. В разрыве облачности показалась большая группа пикирующих бомбардировщиков противника, летевших в пяти милях от нас на одинаковой высоте. Я задрал голову — всего в 100 футах выше ходила зигзагами восьмерка «Зеро». Мы нырнули в облака. Я передал на землю курс и место японских самолетов. «Зеро» не стали нас преследовать. Мы шли параллельно бомбардировщикам противника в надежде отыскать очередной разрыв в облачности. К нам на помощь подошла вторая четверка, однако из-за плохой видимости мы никак не могли построить боевой порядок. Первая атака «Зеро» была безрезультатной. Второй раз они по ошибке попали как раз в брешь между двумя звеньями «Корсаров». Японцы проскочили мимо. Все события проходили на малой высоте.
Между тем, бомбардировщики подошли совсем близко к объекту налета. Когда мы набрали высоту, то обнаружили, что японцы уже перешли в пикирование. На одной с нами высоте осталось всего несколько самолетов. Это были старые аэропланы с небольшой скоростью. Нам очень сложно было держать одну с ними скорость. Невозможно «повиснуть» на хвосте, дабы всадить в бомбардировщик добрую порцию свинца из шести стволов «Корсара». Мы прижались к ним снизу, сбросив обороты моторов до минимальных. Мы навязывали дистанцию боя сами и легко могли открыть огонь в любой момент. Через остекление кабины самолеты напоминали мне большие детские игрушки. Мгновенье — от «игрушки» полетели куски, а потом она просто пропала. Один бомбардировщик перешел в пикирование. Я, убедившись, что Стюарт плотно держится меня устремился за ним. В горизонтальный полет мы вышли над самой водой. Мы летели чуть выше самолета противника. Все внимание я сфокусировал на одном аэроплане, поэтому появление второго бомбардировщика стало для меня сюрпризом. Затем появился еще, и еще. Мы случайно вышли в точку рандеву, в которой после налета все японские бомбардировщики собирались для возвращения в Кахили. Единственным средством самообороны бомбардировщиков являлся легкий пулемет в руках воздушного стрелка.
Я прибавил газу. Появление «Корсаров» повергло экипажи бомбардировщиков в панику. Самолеты пытались уйти на малой высоте, отдельные машины шли на высоте не более 10 футов над волнами. Я спокойно выбрал цель. После выпущенной мной очереди японский самолет моментально упал в воду. Я набрал высоту для второго захода. Выбранный объектом атаки бомбардировщик энергично маневрировал, поэтому я не спешил открывать огонь. По мере того как мой «Корсар» приближался, японец нервничал все больше; наконец он зацепил крылом за волну. Стрелять не пришлось. Стюарт также не терял времени даром, я насчитал три сбитых им самолета, хотя уследить за действиями ведомого было сложно. Сам я отправил на дно четыре бомбардировщика, хотя 100 % уверенности в этом быть не может.
Повредил я их однозначно, но процесс падения до точки встречи с океаном удавалось рассмотреть не всегда.
Мы оказались в голове колонны, когда мой маленький мирок пилотской кабины начал рушиться. Выпущенный из пушки «Зеро» 20-мм снаряд прошил фюзеляж «Корсара», прямо под сиденьем рванул баллон с СО2. Грохот заполонил голову. Еще один снаряд просвистел рядом с головой, он вонзился в носовую часть фюзеляжа между козырьком фонаря кабины и двигателем, третий — вырвал кусок обшивки левой плоскости крыла. В задней полусфере выше моего «Корсара» находились еще четыре «Зеро», готовых атаковать. Стюарт проскочил вперед и не отвечал на мои вызовы по радио. Я отчаянно вопил: «Help!!!», не капли не сомневаясь, что мой полет завершится гораздо раньше, чем планировалось. Я мог уйти разворотом вправо на противника, но противник наверняка этого и ждал. Альтернативный вариант — сектор газа до упора, самому молиться. Я решил совместить все варианты. Самолет, а вместе с ним и нарисованная на борту прекрасная русская борзая, дрожал словно в аду. Японцы должно быть сильно удивились, увидев мой самолет. У меня не было времени — пока японцы увлеклись Стюартом. Стюарт продержался недолго — в наборе высоты его «Корсар» загорелся. Стюарт вернулся на базу на следующий день, совершив «увлекательный» восьмичасовой круиз на настоящем туземном каноэ. Я же смог вернуться домой на своей «борзой».
19 числа мою четверку в небо не направляли, но 20-го мы попросились сами. «Чарли» кружили над аэродромом всю ночь. Я поднялся в пять утра, без труда увидел на высоте примерно 10 000 футов самолет. В темпе привели себя в порядок, после чего взлетели на перехват. Парни держали строй крыло к крылу — тьма еще не рассеялась. Вскоре я уже смог определить тип самолета противника — это был «Бетти». У японца имелся шанс ускользнуть — мы слишком долго набирали высоту, догнали его только над горой Коломбангара.
Еще один «Зеро» Роджер Конэнт сбил 18 января 1944 г. Эту победу он одержал па самолете F4U-IA Bu№ 17735 с бортовым номером «735». Снимок сделан в Бугенвилле в феврале 1944 г.
Групповой снимок личного состава эскадрильи VMF-215, Велла-Лавелла. В центре — Боб Оуинс, 24 января 1944 г. его по ошибке сбил собственный ведомый. Ведомый, Роджер Конэнт, на снимке в первом ряду крайний слева.
Я уже собирался точными очередями завершить работу, когда стало падать давление в топливной системе. Включил аварийный электронасос подачи горючего, но ничего не изменилось. Я передал по радио своим ребятам, что мне придется возвращаться. Я спросил их способны ли они обнаружить японца. Парни, между тем, потеряли японца. Не понятно, куда он мог деться, если летел прямо перед нами и на одной с нами высоте. Я не мог обмануть надежды своих ведомых на удачный перехват, пока еще оставался хоть небольшой шанс на успех. Я увидел «Чарли», он шел выше нас. Очень мне хотелось нарисовать 13 победную отметку на борту фюзеляжа своего истребителя.
Я рассчитывал атаковать снизу в незащищенное брюхо японского бомбардировщика. Мои ребята насядут на противника сверху, дав мне возможность ударить снизу. Я знал, что пулемет воздушного стрелка самолета противника не мог отклоняться вниз на угол более 45 град., поэтому крайне неприятным сюрпризом стал раскрывшийся бомболюк бомбардировщика, из которого ударили установленные стволами в них пушки. Прежде чем я успел моргнуть, «Корсар» получил три прямых попадания. Все три снаряда прошили центральную часть фюзеляжа непосредственно за кабиной. Появились пока еще небольшие языки пламени. Многомесячный боевой опыт заставил меня действовать дальше на автомате: отсоединить штекер шлемофона, расстегнуть привязные ремни, сдвинуть назад фонарь кабины. Я встал на сиденье, прежде чем перевалиться через борт кабины огляделся. Самолет рассекал воздушное пространство со скоростью более 300 миль в час, набегающий поток обдирал лицо. Я мог не прыгать!
Я опять устроился на сиденье. Сектор газа стоял на максимале, сдвинуть его назад у меня не получилось. Самолет начал вращение, я пытался парировать его рулями — бесполезно. Самолет умер.
Пришлось опять вспомнить о парашюте. Качаясь на стропах под куполом я хорошо видел, как рухнул в воду мой самолет. Левая нога саднила от ожогов особенно сильно, пострадала от огня одежда. Весь обгоревший, пламя не коснулось только лица и правой руки, я выглядел аки дьявол, явившейся из преисподней!
Капитана Каппа спасли, обгоревший пилот провел в госпиталях 18 месяцев, перенес 14 операций. Его финальный боевой счет составил 12,5 официальных побед в воздушных боях.
